И обратился я, и видел под солнцем,
что не проворным достается успешный бег,
не храбрым – победа, не мудрым – хлеб,
и не у разумных – богатство,
и не искусным – благорасположение,
но время и случай для всех их.
Ибо человек не знает своего времени.
Как рыбы попадаются в пагубную сеть
и как птицы запутываются в силках,
так сыны человеческие уловляются
в бедственное время,
когда оно неожиданно находит на них.

Еккл 11,12

Предисловие

Доподлинно известно: жизнь людей началась с создания первого человека Адама. А литература — с библейского описания его легендарной судьбы, впрочем довольно туманной и смахивающей на чудо. Следовательно, жизнь людей и литература связаны диалектическим единством: первичным смыслом жизни является изложение ее в тексте, а предметом литературы является жизнь…

Опять же доподлинно известно, что после рождения человеку приходится жить. Естественным или неестественным образом? У кого как сложится и кому как повезет. Если повезет, после первого же вздоха новорожденный вскрикнет, засучит ножками и цепкими ручками схватит материнскую грудь, впившись в нее жадными губами. Потом он откроет глаза, отделит свет от тьмы, увидит, что это хорошо, приметит какие-то силуэты, предметы, зашевелится, ощупает себя и обособится.

Потом попытается самостоятельно присесть, привстать, вцепиться в какую-то опору, схватить бутылочку с водой, ложку с кашей, пробубнить первые звуки и слоги, сесть, встать, сделать первый шаг по стеночке, оторваться от нее, заговорить, задуматься и, наконец, зажить своею собственной полнокровной жизнью. А уже на излете отмеренного ему века повторить этот путь (опять же если повезет) в обратном порядке до самого последнего выдоха.

«Се ля ви», — говорят весельчаки-французы. Такова жизнь! А что же такое литература? Литература есть замечательная, занимательно рассказанная история о жизни с лихо закрученной интригой и интересными героями; с отдельными нетривиальными мыслями, оставляющими в голове читателя зарубки на память; с нервом, с обнажением совести и сердца; с тем-то и тем-то...

Таково было мое читательское представление о литературе, пока я не взялся за настоящее повествование. После чего и пришел к твердому убеждению: высшее предназначение писательского труда заключается в глубочайшем восприятии реальной действительности, в терпеливом, кропотливом, желательно изысканном воспроизведении ее в тексте. И тогда написанное черным по белому становится новой, другой реальностью, но не мимолетной, как жизнь людей, а вечной.

Герои этой книги — вполне нормальные люди, а не какие-то топ-члены «светской» тусовки, живущие непонятной мне жизнью. Я так думаю, что человек ближний или просто знакомый может оказаться много привлекательнее всякого рода попсы, набившей оскомину неизбывным мельканием перед глазами невинных обывателей. Да и вообще выбранная наугад жизнь нередко оказывается потрясающим воображение романом с гениальным сюжетом и чрезвычайными подробностями.

Повествование состоит из трех вроде бы несвязанных историй, рассказанных мне разными людьми. Бытует мнение, что человек со времен Адама практически не изменился и что все архетипы давно описаны в Ветхом Завете. А я и не спорю. Правда, все время удивляюсь: почему мы все так сильно отличаемся друг от друга, включая однояйцевых близнецов, и почему мы сто раз на своем веку обновляем собственные помыслы и побуждения, не говоря уже о таких «мелочах», как перемена мест обитания, друзей и даже самых близких женщин.

Неслучайно великий учитель человечества — Лев Толстой — строго наказал: «Стыдно не меняться!» Мы слушаемся и меняемся: резко или плавно, незаметно или кардинально, по-всякому. Однако же удивительно, что как бы мы ни менялись и ни метались, мы все на этой планете связаны между собою накрепко. Связаны тончайшими нитями судьбы, которые, может быть, не видны при ближайшем рассмотрении, но стоит временам и пространствам отдалиться и растаять в туманных волнах памяти, как вдруг здесь и там засверкают огоньки удивительных совпадений и теснейших соприкосновений…

В этих невыдуманных историях случилось много близкого между, казалось бы, абсолютно непохожими людьми. Наверное, некий острый и недоверчивый ум сочтет отдельные частности подтасованными. Отнюдь. Я не мог себе позволить играть судьбами и мыслями живых людей, тем более что вообще лишен всякого литературного воображения. Да оно и не нужно вовсе. Россия — рай для пишущего человека. Здесь все так обнажено!

На долю каждого поколения россиян приходятся свои войны, потери, обретения. У нас не получается жить по западным или восточным стандартам от самого рождения до естественной кончины. Подавляющему большинству не удается жить и по собственному разумению — открытой и вольной жизнью или, наоборот, замкнутой и уединенной. А вот мои герои умудряются жить по-своему, несмотря на всякие внешние обстоятельства. Поэтому они могут позволить себе такую роскошь, как предельная откровенность…